Фундaмeнтaльныe измeнeния прoисxoдят в инвeстициoнныx сxeмax нa фoндoвoм рынкe, и пoбoчныe эффeкты гoтoвы рeзкo пoвлиять нa кoрпoрaтивную Aмeрику.
В прoшлoм чaстныe лицa и крупныe институты в oснoвнoм инвeстирoвaли в aктивнo упрaвляeмыe пaeвыe фoнды, тaкиe кaк Fidelity, в кoтoрыx упрaвляющиe фoндaми выбирaют aкции с oднoй цeлью – прeвзoйти рынoк.
Нo пoслe финaнсoвoгo кризисa 2008 г. инвeстoры пeрeшли нa индeксныe фонды, которые воспроизводят фондовые индексы, такие как S&P 500.
Масштабы изменений поразительны: с 2007 по 2016 гг. в активно управляемых фондах зафиксирован отток в размере примерно $1,2 трлн, а индексные фонды получили более $1,4 трлн.
В I квартале 2017 г. индексные фонды собрали более $200 млрд – и это самый высокий квартальный прирост.
Демократизация рынка?
Этот сдвиг, возможно, самый большой в современной истории инвестиций, объясняется в значительной степени меньшими издержками индексных фондов.
Активно управляемые фонды анализируют рынок, а их менеджеры хорошо получают за свой труд. Но подавляющее большинство не в состоянии последовательно обыгрывать индекс.
Так зачем платить от 1-2% в год за активные фонды, когда индексные фонды стоят десятую часть от этого и обеспечивают такую же доходность?
Некоторые наблюдатели приветствовали это развитие как «демократизацию инвестирования», поскольку оно значительно снизило расходы инвесторов.
Но другие воздействия этого сейсмического сдвига далеки от демократизации. Одно из существенных различий между активным фондом и индексным состоит в том, что первый фрагментирован, он состоит из сотен различных управляющих активами, как малых, так и крупных.
С другой стороны, сектор быстрорастущих индексных фондов является высококонцентрированным. В нем доминируют только три гигантских американских управляющих активами: BlackRock, Vanguard и State Street — то, что мы называем «Большой тройкой».
Снижение сборов в сторону увеличения индексных фондов привело к массовой концентрации корпоративной собственности. BlackRock, Vanguard и State Street владеют активами под управлением почти на $11 трлн. Это больше, чем все государственные фонды вместе, и более чем в три раза превышает активы хедж-фондов.
Более того, «Большая тройка» стала крупнейшим акционером в 40% всех публично зарегистрированных компаний в Соединенных Штатах.
В 2015 г. эти 1600 американских компаний объединили доходы в размере около $9,1 трлн, рыночная капитализация их составила более $17 трлн, и они дали работу более 23,5 млн человек.
По S&P 500 — эталонном индексе крупнейших корпораций Америки — ситуация еще более экстремальная. Вместе «Большая тройка» является крупнейшим акционером в почти 90% компаний индекса, включая Apple, Microsoft, ExxonMobil, General Electric и Coca-Cola.
Это индекс, в который инвестируют большинство людей.
Сила пассивных инвесторов
С корпоративной собственностью приходит власть акционера.
Недавно BlackRock утверждала, что юридически не была «владельцем» акций, находящимися на балансе, а скорее выступает своего рода хранителем для своих инвесторов.
Это обычная практика для юристов.
Что нельзя отрицать, так это то, что «Большая тройка» все же использует право голосования этими акциями. Поэтому они должны восприниматься владельцами де-факто корпоративными руководителями.
Эти компании публично заявили, что они стремятся оказывать влияние. Уильям Макнабб, председатель и главный исполнительный директор Vanguard, сказал в 2015 г., что «в прошлом некоторые ошибочно полагали, что наш преимущественно пассивный стиль управления предполагает пассивную позицию в отношении корпоративного управления, но это очень далеко от истины».
И если проанализировать голосование «Большой тройки», то окажется, что оно координируется через централизованные отделы корпоративного управления. Это требует значительных усилий, потому что технически акции принадлежат множеству различных индивидуальных фондов.
Следовательно, только три компании обладают огромной потенциальной властью над корпоративной Америкой.
Интересно, что «Большая тройка» голосует за предложения текущего менеджмента примерно в 90% случаях на ежегодных собраниях, при этом в большинстве случаев она также голосует против предложений, выгодных другим акционерам, например, относительно призывов к независимому председателю совета директоров.
Одна из интерпретаций заключается в том, что BlackRock, Vanguard и State Street неохотно осуществляют свою власть над корпоративной Америкой. Другие задаются вопросом, действительно ли «Большая тройка» хочет иметь эту власть управления, поскольку эти компании в первую очередь стремятся минимизировать затраты.
Корпоративная американская монополия
Каковы будущие последствия беспрецедентной общей позиции «Большой тройки»?
Исследования все еще находятся в стадии становления, но некоторые экономисты уже утверждают, что такая концентрация власти акционеров может иметь негативные последствия для конкуренции.
За последнее десятилетие во многих отраслях промышленности в США доминировала лишь небольшая группа компаний — от авиации до банков. «Большая тройка» практически всегда является крупнейшим акционером в тех немногих конкурентах, которые остаются в этих секторах.
Это касается американских авиакомпаний Delta и United Continental, банков JPMorgan Chase, Wells Fargo, Bank of America и Citigroup. Все эти корпорации входят в индекс S&P 500, индекс, в который инвестируют большинство людей.
Их руководители, вероятно, хорошо знают, что «Большая тройка» является доминирующим акционером их фирмы, и будет учитывать это при принятии решений.
Поэтому, возможно, у авиакомпаний меньше стимулов к снижению цен, потому что это снизит общий доход для «Большой тройки», их общего владельца.
Таким образом, «Большая тройка» может проявлять своеобразную «структурную силу» в отношении большей части корпоративной Америки.
Независимо от того, стремились они к этому или нет, «Большая тройка» накопила исключительную власть акционеров, и они продолжают ее усиливать.
Индексные фонды — это бизнес огромного масштаба, а это значит, что на этом этапе конкурентам будет очень сложно завоевать долю рынка.
Во многих отношениях бум индексного фонда превращает BlackRock, Vanguard и State Street в нечто похожее на недорогие коммунальные предприятия с квазимонопольной позицией.
Столкнувшись с такой концентрацией собственности и, следовательно, потенциальной мощью, мы можем ожидать увеличения требований регулирующих органов к новому «фактическому постоянному правлению» корпоративной Америки в ближайшие годы.
